Анкоридж – свет в конце туннеля?

 Внимание, читатели:   представляю вам комментарий российского геополитического эксперта о встрече Трампа и Путина и разворачивающейся вокруг неё динамике.   Нам повезло получить возможность взглянуть на ситуацию со стороны, не отражая американских СМИ.

Анкоридж – свет в конце туннеля?

Иван Андрианов, основатель и генеральный директор IntellGlobe Solutions (https://igs.expert/), стратегической консалтинговой фирмы, специализирующейся на анализе геополитических рисков, международной безопасности и политическом прогнозировании.

Хотелось бы в это верить, но пока этот туннель больше похож на лабиринт, из которого США и России еще предстоит найти выход самостоятельно, одновременно выводя из него и других.

Прежде чем обратиться к высокой политике, обсуждавшейся на саммите в Анкоридже (Аляска), уместно отметить два, казалось бы, позитивных момента, которые почему-то остались практически незамеченными. Во-первых, во время пресс-конференции после переговоров Владимир Путин зачитал подготовленный текст. Причём, он пропустил четыре страницы, отложив их в сторону. Во-вторых, Россия позволила американской ExxonMobil вернуть себе свою долю в нефтегазовом проекте «Сахалин-1». Указ президента России был опубликован 15 августа, в день его встречи с Дональдом Трампом. Документ дополнил указ о переводе в октябре 2022 года оператора проекта «Сахалин-1» под российскую юрисдикцию; тогда оператором вместо ExxonMobil стало ООО «Сахалин-1».

О чём это говорит? Вопреки многочисленным заявлениям СМИ, можно утверждать, что не только саммиту, но и визиту в Москву спецпредставителя президента США Стива Виткоффа, после которого было объявлено о решении о личной встрече двух лидеров, предшествовала серьёзная подготовительная работа, которую просто невозможно выполнить за несколько дней. Текст выступления также невозможно подготовить за тридцать минут, прошедших с момента окончания переговоров до выхода Трампа и Путина к прессе. Что касается возврата доли американского энергетического гиганта в нефтяном проекте, то, учитывая все бюрократические и юридические формальности, рискну предположить, что это заняло больше месяца.

Так что остаётся только поздравить переговорщиков наших двух стран, которые не только сумели организовать эту встречу, но и избежали преждевременных утечек, которые могли бы дать противникам российско-американского диалога шанс если не сорвать саммит на Аляске, то хотя бы осложнить его. Подобные опасения существовали как с российской, так и с американской стороны.

Теперь о том, как российские экспертные и политические круги оценивают итоги этой встречи, которую уже назвали исторической и в Вашингтоне, и в Москве. Надеюсь, речь идёт о том, что она станет точкой отсчёта, с которой отношения между нашими странами начнут возвращаться в нормальное русло.

Что касается итогов саммита, то в Москве преобладает мнение, что их следует оценить как успешные для обеих сторон. Отсутствие сенсаций и «прорывов» – признак серьёзности произошедшего, признание обеими сторонами сложности ситуации. Позиции сторон изложены (друг другу и, по сути, всем) и, надеюсь, пересмотру не подлежат. Это результат.

Президенты двух стран выполнили минимальные задачи, поставленные ими на эту встречу. Трамп показал, что он, по сути, единственный западный лидер, способный в принципе вести конструктивный диалог с Россией. Одновременно президент США продемонстрировал своим евроатлантическим партнёрам, что исход взаимодействия Запада с Россией зависит именно от него – и ни от кого другого.

Москва продемонстрировала, что её требования признаются, и что её безопасность должна учитываться во всех вариантах мирного урегулирования. Это фундаментальный прорыв. Всё, что было до этого, исходило из простой идеи, что Запад выдвинет России определённые условия, на которые она якобы должна согласиться. Условия изменились, но подход остался прежним. Теперь Москва добилась того, что урегулирование возможно только путём диалога и с учётом российских интересов.

Ещё один важный момент, впервые озвученный обеими сторонами, заключается в том, что европейские страны несут ответственность за эскалацию украинского конфликта. Что ещё важнее, наконец-то было всерьёз заявлено – и не только Россией – что достижение длительного мира гораздо важнее условий краткосрочного перемирия, под прикрытием которого Запад будет пытаться перевооружить украинскую армию. Трамп заявил об этом в жёстком телефонном разговоре с Зеленским и лидерами ЕС.

В этом контексте прогнозируются два сценария развития отношений между Кремлём и Белым домом. Первый – назовём его оптимальным – заключается в том, что Россия и США решат центральную проблему двусторонних отношений и достигнут приемлемого соглашения по Украине. Тогда оставшиеся вопросы, включая стратегическую стабильность, сотрудничество в Арктике и сокращение стратегических вооружений, можно будет решить быстро и легко. А сотрудничество в углеводородной сфере будет выстроено в духе предпочитаемой Трампом стратегии заключения сделок. Путин открыл путь к решению углеводородного вопроса указом о возможном участии иностранных государств в проекте «Сахалин».

Второй вариант – конфликт останется неразрешённым из-за действий европейских стран и их деструктивной политики. В этом случае Трамп попытается «выскочить» из конфликта, но с серьёзными политическими потерями и без заметных экономических дивидендов. А Россия продолжит изматывать украинскую армию, добиваясь военными средствами целей, заявленных в начале специальной военной операции (СМО) и подтверждённых Путиным в июне прошлого года.

По сути, во время встречи на Аляске Трамп убедился, что Россия будет только рада его выходу из украинского кризиса – или, по крайней мере, резкому сокращению участия США в нём. Москва, в любом случае, намерена достичь заявленных целей – с американским посредничеством или без него, дипломатическими или военными средствами. Но ключевой момент, подчёркнутый в Анкоридже, заключался в следующем: Москва не пожертвует своими интересами ради перспектив трампизма в Соединённых Штатах.

Теперь американскому президенту предстоит решить, имеет ли политика осторожного поворота в сторону России перспективы и следует ли ее продолжать, или же противодействие республиканских ястребов, европейцев и украинцев достаточно сильно, чтобы заблокировать его усилия, вынудив вернуться к политике конфронтации.

Вариант бездействовать и пустить ситуацию на самотёк не пройдёт, поскольку такое решение сделает Трампа и его политику наиболее уязвимыми для критики со стороны внутренних оппонентов. Более того, среди российских экспертов распространено мнение, что при Джо Байдене США слишком глубоко втянули своих европейских союзников в антироссийскую кампанию, и теперь новая администрация пытается – с сомнительными перспективами – заставить их изменить свой подход.

В то же время Соединённые Штаты могут отбросить Украину, но не могут уйти из Европы. Евроатлантика — это пространство механизмов влияния, которое даже Трамп не может игнорировать, поскольку многие из этих механизмов встроены в Соединённые Штаты и сращены с американской политической системой. Кроме того, даже в нынешнем опустошённом состоянии доля Европы в Евроатлантике является мостом, соединяющим многие регионы, представляющие интерес для тех сегментов американской элиты, которые Трамп не может игнорировать.

Таким образом, если позиции Франции, Германии, Польши и Великобритании не изменятся, а ЕС не откажется от поддержки киевского режима, у Вашингтона, скорее всего, не будет внутренних ресурсов для достижения соглашения с Россией. Эта ситуация крайне опасна для Трампа, поскольку невозможность изменить политику США в отношении России вынудит его полностью вернуться к политике Байдена, что поставит под вопрос не только перспективы республиканцев на промежуточных выборах 2026 года, но и ослабит трампистов внутри Республиканской партии в пользу «ястребов».

Показательной в этом плане, как отметили в российских экспертных кругах, стала встреча в Вашингтоне, состоявшаяся через три дня после Анкориджа. В этой связи отмечается, что администрация Трампа не отказалась от договорённостей с Россией на Аляске. Она «приостановила» их и позволила европейским союзникам Украины параллельно выдвинуть свои условия, абсолютно неприемлемые для России: границы по линии соприкосновения; отказ юридически признавать новые границы России; сохранение значительной численности украинских вооружённых сил (отказ от демилитаризации); возможный ввод европейских войск на Украину для гарантии мирного соглашения.

Позвольте мне изложить основные тезисы, прозвучавшие на этой встрече:

• Зеленский заявил, что территориальные вопросы будут обсуждаться только на трехсторонней встрече;
• Мерц повторил фразу «прекращение огня» семь раз (!!). Он сказал, что это должно стать следующим шагом;
• Мелони подчеркнул, что Украине нужны гарантии безопасности «в соответствии со статьей 5 Устава НАТО»;
• Макрон отметил, что Украина должна иметь сильную и многочисленную армию, и что необходима четырёхсторонняя встреча, включая ЕС. Он также назвал прекращение огня главным приоритетом;
• Стармер также заявил, что безопасность Украины должна быть обеспечена «на основе принципа статьи 5».

Эта цепочка событий позволяет сделать однозначный вывод: несмотря на весь свой пиар, Дональд Трамп не обладает необходимыми рычагами воздействия на «коллективный Брюссель». Возможно, Москва уже это поняла и подаёт партнёрам сигнал, что не поддастся давлению на уступки ниже и без того близкой к нулевой отметке Анкориджской базовой линии. Свидетельством тому служит заявление Лаврова, сделанное на следующий день после встречи в Вашингтоне: «Если Киев откажется от нейтралитета и безъядерного статуса, основания для признания независимости Украины исчезнут».

Кроме того, глава МИД России сделал ряд других красноречивых заявлений. Он подчеркнул, что для Москвы присутствие иностранных войск на Украине совершенно неприемлемо; Путин готов встретиться с Зеленским только при условии тщательной проработки всех вопросов, требующих обсуждения на высшем уровне. Для подписания соглашений с Украиной необходимо решить вопрос о легитимности подписавшей стороны, то есть провести выборы на Украине.

Думаю, мы очень скоро услышим российские заявления и по территориальным вопросам; ведь Трамп написал в своих социальных сетях, что последующие условия Москвы будут ещё жёстче. Иными словами, российская сторона фактически полностью отвергла все предложения и ультиматумы коллективного Брюсселя и Киева.

Принятие решений по украинскому вопросу для Белого дома осложняется тем, что Трамп и его администрация вынуждены работать в условиях жёсткого цейтнота. Я имею в виду фактор промежуточных выборов в Конгресс в 2026 году.

Они могут оказаться фатальными для самого президента, превратив его в «хромую утку» в середине срока, а также для перспектив республиканцев на президентских выборах 2028 года и для трампизма в целом. Или же они могут оказаться победными, но победа потребует упорной борьбы; ситуация нестабильна: рейтинги Трампа стабилизировались после длительного спада, но они недостаточно высоки, чтобы гарантировать победу республиканцев в колеблющихся регионах.

Выборы состоятся в ноябре, но кампания начнётся в начале марта. Остаётся шесть месяцев — довольно короткий срок.

Соглашение с Россией можно «продать» американскому избирателю как глобальную победу миротворческих планов Трампа. Россия остаётся единственной страной, обладающей арсеналом, способным сравниться с Соединёнными Штатами в военном отношении, и поэтому американский избиратель крайне чувствителен к развитию событий на российском направлении внешней политики США.

Трамп не хуже Путина понимает, что Киев и Брюссель, даже если их вынудят к какому-то соглашению, будут его энергично саботировать и торпедировать (возможны любые провокации). Но к Новому году он в любом случае должен прийти с чёткой стратегией, на которой будут строить свою агитацию кандидаты-республиканцы в Палату представителей и Сенат. За оставшееся время ему предстоит не только найти приемлемые для обеих сторон формулы, но и гарантировать, что реализация соглашения не будет сорвана в самый неподходящий момент.

В заключение отмечу, что в России стратегическая идея Трампа воспринимается следующим образом: отказаться от обязательств по Украине, сохранив все остальные договоренности с Россией о двустороннем взаимодействии. Это, конечно, не слишком позитивный сюжет, но и не безусловный негатив.

В определённом смысле это можно назвать возвращением к состоянию «холодной войны» (хотя, вероятно, оно приобретёт иное название). Но тогда – несмотря на негативный подтекст этого термина – наши страны не балансировали на грани взаимного уничтожения, как сейчас и от чего стремятся уйти и Трамп, и Путин; они конкурировали. И это была конкуренция по правилам. Конкуренция, которая уважала интересы другой сверхдержавы в её сферах влияния. Конкуренция, которая оставляла место для взаимодействия и поиска компромиссов не только в двусторонних отношениях, но и в геополитике и мировой экономике.

И Россия активно готовится к такому сценарию: укрепляется и перевооружается армия, мобилизуется общество и постепенно изолируется от внешнего информационного пространства, осуществляется экранирование политического поля. При этом Москва публично подчёркивает важность совместных с Вашингтоном усилий по урегулированию кризиса на Украине и нормализации двусторонних отношений. В частности, стоит отметить, что до последних месяцев большинство комментариев по российско-американским отношениям исходило от пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова; накануне встречи в Анкоридже эту роль взял на себя помощник президента Юрий Ушаков, а Сергей Лавров лично отреагировал на итоги вашингтонского саммита.